Я не стала мешать соседу по кровати, ведь действительно, капельница то уже в крови, а я тут уговариваю его эротические повествования мне вещать. Отодвинулась от него подальше и раздумывала над тем, а не пойти ли мне на балкон. Там и антураж приличный, и почитать под фонарем можно. Но вдруг поняла, что Дима не спит. Просто лежит и ждет этот самый сон. Но этот долбанный сон совершенно забыл куда ему надо идти.
- Дим, ты что не спишь?
- Ну вот такое действие лекарства. Объяснить не могу. Во первых я не знаю, чего мне льют, да и знать не хочу, а во вторых, я не психиатр, а хирург. Наверное потом вырубит на пару суток.
- А что, так уже было?
- Да уже всяко было. Так что я не знаю, чего ждать.
- Ну тогда пока не спишь, про соседку расскажи.
- Про какую соседку?
- К которой в девятом классе бегал на случку.
- Дурочка ты. Это можно сказать, была большая и чистая любовь. Я в то время и думать ни о ком не мог, только о ней. Хотя эталоном красоты она точно не была. А мне она казалась самой красивой. Я утром из дома уходил на сорок минут раньше, хотя до школы бегом добегал за минуту. Когда я подходил к ее двери у меня сердце в горле стучало. Дверь приоткрою, зайду, а она посреди коридора стоит в ночной рубашке. Волосы по плечам, пятками босыми на полу. Я портфель к стенке поставлю и все. Встану на колени, нагнусь и ступни ее целую. Рубашку приподниму до колен, и все, разорвать хочу эту рубашку, чтобы целовать ее всю и гладить везде.
А она чувствует, что не до рубашки мне, сама ее снимет, и стоит посреди коридора. Желанная, как никто, и улыбается. А у меня даже нет сил с колен встать. Ширинка сейчас лопнет, а перед глазами складки на животе и чуть пониже розовая мякоть, обрамленная полоской волос. Смотрю, глаз не могу оторвать. А она мне говорит:"Мальчик мой, ширинку то расстегни, а то не успеем ничего". Я свои штаны расстегиваю, а она по коридору идет к зеркалу. С@ски торчат, ягодицы с ямочками двигаются. И мне даже кажется, что л@жки у нее мокрые, потому что меня хочет.
А зеркало в коридоре у нее, от полу, до потолка, трюмо. Створки отрегулированы, на полу лаком для ногтей пометки, где она должна встать, а где я. Не для меня конечно помечали. Но до меня суть донесли. Я смотрю, как она к зеркалу подходит, как будто смотр для меня устраивает. Все покажет. А мне и не надо уже ни на что смотреть, мне бы только добраться до нее. Вот она нагибается вперед. Г@бы распахнулись, ноги для упора расставила, и оперлась на руки. Ты бы видела эту картину! Да еще все в зеркале отражается. Меня начинает поколачивать. Я я подхожу к ней, притягиваю к себе, и понимаю, что сейчас все закончится, а я еще не начал.
А она то больше меня видела, и тоже это знает, поэтому допустит меня к себе, и вроде как нутром чувствует, когда надо остановиться. Сделает шаг вперед, вот и остался я не солоно хлебавши. А счастье было так близко! У меня разочарование, а она гладит меня по головке:"Потерпи , Димочка, ты же знаешь, сейчас все будет". Я перехачиваю, и захачиваю снова. Но это я тебе так по простому объясняю. На самом деле у меня вроде желание за это время созревает. Не желание на два тыка, а желание ублажить женщину. По взрослому.
Вот тогда все и начинается. Вот тогда все интересно, и чувства совсем другие. Потому что сейчас в этом процессе учавствует все. И руки, и глаза, и уши, и главные органы. И вот тут я просто ее разглядываю в зеркало, и не в зеркало. Я то одет, а она то передо мной вся доступная, видная и сзади и спереди. И совсем, как я сейчас понимаю, не идеальная, но какая же желанная. А ей я понимаю, нравилось , что я ее разглядываю, до разрядки она не доходила, но по своему кайфовала. И пока мы с ней были, она всегда из этого устраивала немецкий фильм с красивыми сценами и зеркалами. Как я мог пройти мимо ее квартиры? Не проходил никогда. А она всегда была готова.
В палату зашла сестра. Посмотрела на Диму, спросила о самочувствии, забрала капельницу и вышла.